Солнце клонилось к закату, а его лепестки, бросая последние брызги из-за горизонта облизывали искрящуюся рубиновую чешую молодого дракона. Балоран проницательным янтарным взором всматривался куда-то вдаль, аккуратно обвив свое тело длинным змеиным хвостом и прижимая к спине пару кожаных крыльев. Алый дракон невольно качнул головой, поймав сладковатый аромат подступающий тьмы. Ночь всегда неизбежна ровно также как и воскрешение солнца спустя часы немого мрака. Балоран знал это на интуитивном уровне, подобно тому как он ощущает в себе нити магии, но не может играть на них стройную мелодию, а потому его исполнение всегда хромает, всегда раздражает и злит нетерпеливую натуру алого дракона. Он хочет подчинить себе все. И плевать, что после станет до безобразия скучно и мир потеряет краски. Балоран знал, что одна краска точно не утратит на грамма своего сочного оттенка. Красный. Цвет жизни и смерти. Дракон невольно облизнулся.
"Кровь их на вкус подобна железу в миг, когда сочиться из ран", - невольно подумалось ему, а в нос врезался ядовитый и манящий аромат умирающей дичи. Мысли и воображения Балорана были всегда столь прытки и живы, что, порой, дракону казалось, что он и правда сидит и дразнит себя над телом умирающего оленя. Впрочем, такая фантазия помогала дракону быть весьма изобретательным и непредсказуемым, что не могло не тешить его самолюбие гордеца. Алый невольно клацнул стройным рядом клыков, ловя вспышку очередного утопающего луча умирающего солнца. Сейчас Балоран как никогда жалел, что ночь, а не он убивает свет. Ведь свет - это источник жизни. Убьешь свет - возвысишься над всеми. Даже над наставниками Ордена. Эта мысль зажгла мрачный восторг в груди молодого дракона. Ему неожиданно захотелось поделиться этой идеей с Морзаном. Истина проста: не обязательно побеждать всех своих соперников, нужно лишь одержать вверх над тем, что возвышается над всеми, тогда другие признают тебя и преклоняться. Балоран возбужденно мотнул увесистым хвостом, туго хлопнув себя по ребрам, а после, подпрыгнув, расправил крылья, спикировав с обрывистой скалы Вренгарда. Полет к домам учеников Ордена был легкой прогулкой для дракона, который уже не раз проделывал этот путь, не в силах томиться в одиночестве. Наконец показались дома учеников-всадников. Изогнутые когти, отливающие густой чернотой, заскрипели по камню, оповещая живые души о приближении алого дракона, но живее всех, пожалуй, присутствие Балорана ощущал его Всадник, потому что разгоряченные и хаотичные мысли алого было тяжело игнорировать даже если приложить все свои силы.
Балоран по привычке принюхивался, ловя букет всевозможных запахов. Ведь каждый предмет, каждое живое существо имело свой неповторимый аромат, а то и несколько, все зависело от факторов, влияющих на этот самый предмет. Так, например, алый дракон обожал запах, исходящий от домов вечером, когда они отдают остывающей атмосфере часть своего тепла. Этот запах ассоциировался у молодого дракона с умиротворением и блаженным спокойствием. Тяжелый и насыщенный день прошел, нашептывал этот аромат, ублажая обоняние Бала.
В какой-то момент молодой дракон ощутил ненавистный запах человека, который мутил душу Морзана. Это был Бром, вернее след его давнего присутствия. Впрочем, удивляться было нечего. Балоран, чувствительный к запахам, навсегда запоминает запах, почувствовав однажды, а Бром всегда жил и будет жить здесь, и его запах превратился в трагичную константу его, Балорана, повседневности. Невнятная злость заклокотала где-то в области    ребер. Дракон зажмурился, до боли сжимая пасть так, что скулы свело.
"Выползая из норы, ленивый лоботряс", - шутливо прорычал алый, нетерпеливо качая головой. - "Настало время показать чего мы стоим. Ты да я."

Отредактировано Балоран (2016-08-29 18:10:41)

Алый дракон давно чувствовал присутствие Морзана, а теперь ощущал и запах. Балоран осязал, когда особенно сосредотачивался, как кровь льется по жилам его Всадника. Морзан был единственным, кто не вызывал аппетита у дракона. И это вовсе не оскорбление. Обычно, вот так вот пристально взирая на живое существо, Бал ощущал какую-то дрожь нетерпения в нутре, а лукавый хищник в груди клацал зубами, брызжа слюной. Слишком увлекаясь охотой, дракон забыл, что не каждое живое творения является его целью. А теперь от этой привычки тяжело отвязаться. Движение возбуждает желание настигнуть и усмирить.
Балоран опустился на траву, взрывая когтями в сырой земле глубокие борозды сочащихся влагой ран. Дракон выжидающе уставился в отверстие окна, пристально вглядываясь в его дребезжащий полумрак. Он слышал суетливые движения своего Всадника и на подсознательном уровне знал чем тот занят: он отправился за седлом. Дракон невольно поморщился, обнажая ряд светлых клыков, рубиновая чешуя неприятно начала зудеть там, где ремни стягивали ее больше всего. Все эти приспособления Всадников сковывали, ограничивая свободу движений. И если при регулярных тренировках Балоран привыкал к тугим ремням - то спустя недели вновь недоверчивым взглядом окидывал седло, невольно раздраженно фыркая.
- Люди всегда облачаются в свои тесные одежды лишь потому, что им не повезло родиться без чешуи, - надменно пророкотал алый дракон, невольно вздернув подбородок. Да, он был тем еще гордецом и не упускал момента указать на свое великолепие всем и каждому.
- И да, - как-то отстранено заметил дракон, - я здесь потому что что-то случилось и потому что я сбежал, - не то чтобы Балоран ерничал, но ему, порой, нравилось говорить путано, не переходя сразу к делу. Зачем раскрывать все карты, если можно немного поиграть словами?
Морзан легко спрыгнул с окна ничуть не робея и не сомневаясь и при этом придерживая треклятое седло.
- Иногда мне кажется, что у нас с тобой одни крылья на двоих, - мягко заметил Балоран, лениво направляясь к алому Всаднику. Трава приятно щекотала грубые подушечки когтистых лап, но дракон почти не осязал этого. Единственное, в чем его чешуя проигрывала человеческой коже, так это в том, что Алый не чувствовал порывов ветра, чужого легкого касания. Чешуя непробиваемой броней защищала даже от приятных вещей. Но это та жертва, на которую Балоран был готов пойти ради силы.
Легкие хлопки Морзана на шее дракона отозвались лишь глухим звуком гибкой брони.
- Полетаем, - согласился Балоран, но глаза его лукаво сощурились, - но только если у великого Всадника Ордена Морзана хватит сил и мужества одолеть свирепого дракона Балорана в великой битве за седло, - алый дракон невольно согнул лапы в локтях, принимая боевую позицию. Янтарные глаза хищно сверкнули золотом во тьме, а стройный ряд клыков угрожающе сверкнул в полумраке; хвост со свистом рассек воздух, устрашающе хлестнув землю; пластины приподнялись, сверкая смертоносными лезвиями. Дракон сделал резкий выпад вперед, клацнув пастью в опасной близости от Морзана.
- Можешь сдаться сразу, а я по доброте душевной позволю тебе снова стереть кожу на ногах об чешую, - бросил он с вызовом, медленно начиная кружить вокруг алого Всадника.

Отредактировано Балоран (2016-08-30 14:50:42)

Последний всполох алым облизал небосвод, сверкнув на рубиновой чешуе Балорана. Алый дракон в иступляющей задумчивости прикрыл веки, скосив янтарный взор к горизонту. Он знал, что ночь уже доедает последние крупицы света, готовясь накрыть иссиня-черной вуалью небосвод. Только сейчас дракон задумался о том насколько скоротечно время там, где тебе хочется находиться и рядом с тем, с кем хочется быть. Обычно, на острове-темнице  Вренгарде время порой тянулась словно каучук, а иногда застывало непреклонной твердостью алмаза. Разве это правильно, разве приемлемо? Зачем разлучить тех, кто так крепко связаны, чья тоска друг по другу невыносимее жгучей боли. Балоран озлобленно оскалился, но мрак заботливо скрыл его ужимки досады. Алому осточертело видеть ряды пестрых чешуек перед глазами. Он скучал по человеческим чертам и несносному нраву Морзана. Порой он был невыносим, как сейчас, требуя вновь терпеть ремни седла, но это явно лучше, чем коротать недели в одиночестве.
- Признание? - с театральной наигранностью воскликнул алый дракон, - не смеши меня, человеческий детеныш. - Балоран раздраженно фыркнул. Всадник и так знал, что Бал его любит.
Не то чтобы проявление чувств смущало юного дракона, просто это было не для него. Он же не пес, чтобы вилянием хвоста отвечать на нечаянный взгляд человека. Он - дракон. Гордый и могучий.
На слова о подчинении алый отреагировал весьма бурно. Он невольно заклокотал, чуть ли не захлебнувшись от возмущения, а хвост затанцевал, с силой отбивая хаотичный ритм о землю.
- О Боги, перед тем как вылупиться меня никто не предупреждал, что мне придется возить на свой спине самого несносного Всадника Алагейзии. Я бы еще пару столетий потомился в яйце... - прогудел дракон, а после получил щелчок по носу. Пара огромных желтых глаз невольно проследила за подтянутым станом Всадника, когда тот уверенно направился к седлу, что мирно покоилось на спине, ожидая, когда ему вновь представиться возможность вцепиться в драконью чешую. Балоран вздохнул, выпуская сноп огненных искр, которые тут же искрящимися светлячками взвились в высь и растворились во тьме, а после направился за Морзаном.
- Я ничего не стану объяснять. Даже Оромису, - раздраженно отмахнулся Бал, - драконы не обязаны отчитываться, - и в доказательство своих мыслей добавил, - я хоть сейчас схвачу тебя и отправлюсь в Беорские горы. Они даже опомнятся не успеют, как потеряют лучших учеников, - Балоран весело загудел. Драконы не умеют смеяться, но этот звук можно, пожалуй, было бы посчитать альтернативой смеха. Но все же нельзя не согласиться с тем, что Морзан был прав. Правда... Балоран в слух этого так и не признал, но в душе был согласен. Было бы обидно, если бы их поймали еще до такого, как они успеют воплотить в жизнь несколько идей, которые Орден явно не одобряет. Алый дракон и так в последнее время был злее и грубее обычного, слишком уж раздражало его колоссальное расстояние между островом и Илирией. И если бы он не сегодня сбежал - то завтра. Это было лишь вопрос времени. Но предчувствовали ли это наставники? Если да - почему не остановили? Дракон хмыкнул, опустившись на землю рядом с седлом, ожидая пока Морзан наденет его.
- Вопрос не в том куда мы летим, а зачем, - назидательно ответил Балоран, одарив Всадника снисходительным взглядом. - Чем бы тебе хотелось заняться? Было бы забавно обломать рога куллу. Ведь они так дорожат своими бараньим загогульками, - дракон весело оскалился, - это предмет их гордости... - в последние дни, не зная чем себя занять в свободное время, дракон заинтересовался изучением рас Алагейзии. - А  ты знал, что у них семь пальцев. Как у гномов, - неожиданно для себя заметил Балоран, а после опустил взгляд на свои когтистые лапы. - А вот у нас с тобой по пять, - отметил он очевидное. - Я полагаю, что именно в пальцах дело. Люди и эльфы могут быть Всадниками, а гномы и ургалы - нет. Как досадно. Не быть Всадником из-за неудачного количества пальцев, - алый покачал головой.

- Да, я много ем, - без зазрения совести согласился Балоран, - не хочу быть таким же чахлым, как ты, - добавил дракон, придирчивым взглядом окинув алого Всадника. - Вот скажи мне, Морзан, если эльфы травоядные, то зачем тебе уподобляться им? - красный дракон искренне не понимал этого. - Я знаю, что они чувствуют каждое живое существо, но что с того? Это же естественный порядок вещей, закон природы, - Бал облизнулся, мокрая дорожка от языка сверкнула на красных чешуйках.
А небо все темнело. Искрящиеся звезды, увязнувшие в тягучей темноте, озаряли наступающую ночь, а седой лик луны серебряным светом ронял осколки на Алагейзию. Дракон вытянул шею, предвкушая полет. Но еще больше его радовало то, что сегодня ночью он будет разделять это небо вместе со своим Всадником. Ведь в одиночестве Балоран уже не ощущал того возбуждения, как при первом полете. Но Морзан, он любил полет. Любил, потому что сам не имел крыльев. Людей же всегда манили небеса лишь потому, что они для них за пределами возможного. И вот сейчас, проверяя ремни, Морзан предвкушал полет,  вместе с ним и Балоран.
- Когда мы будем возвращаться с рогами куллов, я покажу тебе кое-что. Я видел, как старшие драконы делают нечто подобное, но Глаэдр говорит, что я еще не готов к такому, - Балоран изогнул шею, и пластины на его шее приподнялись в раздражении. Алый дракон ненавидел, когда ему что-то запрещают и когда его недооценивают, - а я готов, - непреклонно заявил Балоран.
Почувствовав, как Морзан подтянулся и сел в седло, дракон довольно потоптался на месте, разминая плечи и делая так, чтобы ремни сели как подобает. Приятное ощущение тяжести между лопаток в этот раз было почти не ощутимым. То ли Балоран стал сильнее и больше, то ли его Всадник зачах и теперь напоминает осиновый лист. Впрочем, Балоран предпочитал думать, что первое.
Алый дракон мог согласиться с тем, что ургалы глупы, но при этом он находил им оправдание. Их законы и традиции слишком стары для современного мира. Войны и распри больше не господствуют в Алагейзии, а потому угралы обречены на вечные скитания в поисках сражений. Балу оставалось лишь сочувствовать этой расе, но для этого он был слишком равнодушен и безжалостен к другим. Его заботили лишь он и Морзан. Ведь чтобы стать истинным, свирепым драконом для этого нужно, чтобы твоим Всадником был Морзан. И Балорану повезло найти его, а другим - нет, ведь Морзан всего один такой. А потому другие обречены называться ущербными ящерами.
- Да, - согласился Балоран, аккуратно ступая прочь от домов учеников. Когда расстояние позволяло шуметь, алый дракон расправил крылья, потянув их, чтобы размять. Сквозь рубиновые перепонки крыльев сочился серебряный свет.
Балоран резко перешел на рысь, разгоняясь; стремительно оттолкнувшись, дракон сделал пару мощных хлопков крыльями, подняв мощный гул завывающего ветра. Волна воздуха разбилась о землю, примяв траву и подняв тучу пыли. Алый дракон быстро набирал высоту, спиралью взмывая в высь.
Высоко в небе было холодно, но звезды ярче, ослепительнее. Балоран завис в высоте, лениво размахивая крыльями. Он замер, осматривая земли, раскинувшиеся под ними, а после издал низкий, громогласный рык, не в силах сдержать порыв нахлынувших чувств.
- Твоя очередь, - снова послышался голос Балорана, - найди нам жертву. Я помогу расширить диапазон твоего заклинания, - алый дракон направился к северу от Илирии, медленно паря над равнинами.
Балоран искренне надеялся, что Морзан не настолько обленился, чтобы не суметь почувствовать души. Ургалы первобытные охотники и воины, стихия которых - ночь. Они где-то бродят во тьме, Бал это чувствовал.

Отредактировано Балоран (2016-08-31 22:52:18)

- Не чахлый? Утешай себя больше, - послышался ответ, брошенный невзначай. Казалось, что Балоран ерничал и язвил уже даже не задумываясь о словах. Впрочем, нельзя было сказать, что алый дракон считал своего Всадника нескладным. Признаться честно, Бал не обращал внимание на внешний облик Морзана, дракон всегда взирал лишь в его чувства и мысли. Но сейчас, после разлуки, дракон все же заметил, как алый Всадник возмужал. Он рос, пусть и не так быстро.
- Убить? - оскорбленно прорычал Балоран, как следует тряхнув шеей и качнув плечами, чтобы возмутить спокойствие Всадника. - Если я и убью, то только себя. Потому что твоя жизнь превыше всего, - уже спокойнее, с некой смиренностью вздохнул дракон, легко скользя по восходящим потокам, а после - нисходящим. - Ведь дракон не может жить без Всадника.
Балоран плавно склонил корпус вправо, медленно поворачивая. Он предчувствовал, что Морзан может возразить, сказав, что Всадник и дракон одинаково важны. Да, возможно. Но ведь не просто так говорят: умирает Всадник - умирает и дракон... но, если умирает дракон - Всадник продолжает жить, жить с тяжестью и несравнимой болью, но жить.
- Всадник превыше дракона, -  всегда считал и будет считать Балоран. - Это непреложная истина, можешь даже не возражать, - попросил дракон, прикрывая глаза.
Взмахи стали мощнее - дракон набирал высоту. Алый устремился в высь. Ему всегда хотелось разрезать барьер, через который не мог пробиться ни один дракон. Однажды, в одиночестве, Балоран пытался пробиться сквозь холод и тяжесть, но разреженный воздух душил, легкие сжимало, и алый отступил. Зато молодой дракон видел, как горизонт загибается дугой. Это было чудно и в тоже время невероятно.
Настало время охоты. Прочь сомнительные мысли, дурманящие и угнетающие разум. Балоран не любил утопать в собственных чувствах, считая их слабостью. Эмоции рождают сомнения, жалость...
- Я взял тебя с собой, чтобы ты стал приманкой, - в мыслях усмехнулся дракон, - ты же понимаешь: ургалы тебя даже не заметят, они, я полагаю, посчитают, что моя мертвая голова принесет честь их дому.
Балоран спикировал ниже, его тень скользнула по равнинам, устрашая живые души, скрывшиеся в высокой траве.
- Но ты докажешь, что разум человека выше примитивной силы ургалов. А я помогу тебе в этом. - дракон почувствовал прилив нетерпения и предвкушения. Это были одни из его любимых ощущений, которые ему доводилось ощущать. - На рассвете мы вернемся с трофеями, которые докажут наше превосходство. И, возможно, нас наконец-то признают.
Воцарилось молчание. Морзан искал ургалов. Балоран ощущал, как тонкие нити магии почти не осязаемо покидают его тело. Хотелось бы и ему, алому дракону, подчинить себе магию, но все его попытки были безуспешны. Магия порой пробуждалась, но в слишком невнятной и неожиданной форме.
- Не говори мне, чего я не могу, - с вызовом в мыслях ответил дракон, - если они не хотят выходить - я заставлю их подчиниться моей воле, - дракон легко спикировал к лесу, повиснув над ним. Мощные взмахи крыльев рождали гул, закладывающий уши. Мысленно нащупав четыре души, дракон призывающие заклокотал; в груди зародилось красное сияние, медленно прокатившее по шее; в приоткрытой пасти метались алые искры, а через мгновение на лес обрушился столп ревущего пламени.

Огненный поток смешался с зеленеющей листвой деревьев, которые в агонии трещали под нестерпимым жаром. Пламя разрасталось, но Балоран не прекращал изливать свою горячую злость на творения природы, решая проверить сколько у него хватит сил, и как долго он способен выдыхать столь мощный запал огня.
Ветер от взмахов крыльев неизбежно распространяли огонь со страшной скоростью. И неимоверная алая пасть стихии грозилась сожрать все на своем пути. Балоран упивался разрушительной мощью, которую нес в своей груди. Ему казалось, что он может извергать огонь бесконечно долго, совсем забыв об ургалах, об охоте, пока дерзкие мысли Морзана не отрезвили разум алого дракона.
- О чем ты?.. - непонимающе спросил в мыслях Бал, потеряв контроль над извержением пламени. Движение было столь стремительным и прямым, что дракон просто не сумел предотвратить безумный прыжок Морзана.  Алый в бессилии качнулся в воздухе, в ужасе ощутив странную легкость на спине. А после краем глаз заметил темный силуэт Всадника, обрамленный янтарным свечением пламени, что разрасталось в низу.
"Безумец!" - воскликнул про себя Балоран. Неожиданное изумление, живо перерастающее в страх за Морзана истерично било в набат, заставляя огромное сердце алого дракона потерять счет ударам, быстро качая кровь по жилам. Дракон метнулся вниз, со свистом рассекая воздух изогнутыми когтями-лезвиями, но не успевая схватить алого Всадника, провалившегося сквозь тлеющие ветви.
Балоран повис над горящими кронами или над тем, что от них оставалось. Дракон и сам не мог понять почему испытывает такой удушающий ужас, смешанный с беспокойством. Возможно, чувства, которые он недавно затронул в своей душе еще совсем свежей раной беспокоят его сердце сейчас? Бал не знал. Он лишь понимал, что никак не может пробраться сквозь цепкие пальцы деревьев, заключившие в горящий капкан Морзана вместе с ургалами.
А ведь самое странное то, что Бал ничуть не сомневался в своем Всаднике. Морзан силен, его боятся и уважают сверстники, а Бром, талантливый мальчишка, бегает за алым Всадником хвостом. Это уже о чем-то говорит. Но что же так терзает разум дракона?
Неожиданно в голову Балорана пришла неожиданно безумная идея просто свалиться на лес, ведь ни одно дерево не выдержит его тяжести, но в таком случае он мог просто раздавить Морзана. Алый дракон в беспокойстве соверши круг над лесом, но вовремя опомнившись, отвлекся от своих мыслей, вновь пытаясь поймать чувства Морзана.
- Морзан? - как-то слишком осторожно спросил дракон, вглядываясь сквозь пламя.

Морзан наконец-то ответил, как всегда не удосужившись быть серьезным и вновь пошутив. Балоран криво усмехнулся, с силой подавив в себе переживания. Дракону все-таки было неловко за свои несдержанные эмоции, которые выдавали его настрой. Вдруг Морзан решит, что Бал не доверяет ему и считает хрупким человеком. Может в какой-то степени алый и считал тело Всадника хрупким, но это было вполне обосновано генетическим фактором, который уж никак нельзя игнорировать. Все-таки с такой высоты упасть в пылающий лес в лапы ургалам... сомнительная затея, которая не всегда увенчается успехом.
Алый дракон хотел было отшутиться в ответ, но одна мысль была глупей другой. И как бы ему не хотелось унять назойливую дрожь в груди, дракон все еще нервничал. Хотя после ответа Морзана стало значительно легче. Балоран принюхался, пытаясь почувствовать местоположение ургалов, но огонь, дым и сажа властвовали над всеми запахами сгорающего леса. Запах огня поглотил все.
В нетерпении описав пару кругов в воздухе, Балоран сосредоточился на мыслях и действиях Морзана, пытаясь контролировать его передвижение. Алый дракон всегда особенно чутко проникался эмоциями Всадника, а потому легко вживался в роль Морзана. Дракон почувствовал, как бежит Всадник, а еще он ощущал легкое жжение - это свежая рана, запах крови тут же защекотал нос; магия постепенно развеивалась - это Морзан творит заклинания...  Балоран замотал головой, вновь возвращаясь в реальность, боясь слишком глубоко забраться в душу человека. Алый огляделся. Теперь он знал куда движется Морзан.
Вскоре послышались мысли Всадника. Дракон опустил взгляд, замечая мелкую равнину, которая с высоты полета казалась крошечной лысиной на голове леса.
- Этого я не обещаю, - послышался ответ, а затем алый дракон завис высоко над поляной, изучая ургалов. Следом за ними из леса вышел Морзан. Лихо взмахнув мечом, он остановился. Балоран с интересом взирал на диковинных чудищ и на своего Всадника: неожиданно в разуме проснулся интерес. "Как же они поступят?"
Балоран почти не сомневался в том, что эти дикие варвары просто накинуться на Морзана в попытке разорвать. И, нужно признаться, попытки перемирия удивили алого дракона. Он не ожидал такого поступка от тех, кто стали жертвами Всадника и его дракона. "Страх или рацои?" хмыкнул про себя дракон.
Речь Морзана, сливающаяся с рычанием пламени, разнеслась по поляне, достигая не только ургалов, но и Балорана с его высоты.
- Смело, - констатировал дракон, - но сомневаюсь, что без меня ты бы стал так важничать, - рассмеявшись в мыслях проговорил Бал.
Не став больше томить, рубиновый дракон, сложив крылья, стремительно спикировал вниз, обрушившись прямиком на одного из ургалов. Придавливая когтистыми лапами мощное тело дикаря, дракон с вызовом издал громогласный рев, словно вызывая на бой.
Балорану казалось, что он успел сломить стойкое тело ургала, упав на него с небес, но кости дикаря оказались необычайно прочными, а мышцы каменными, а потому ургал был жив. Балоран оскалился, а после вонзил зубы в плечо. Горячая кровь ворвалась в пасть дракона, обрамляя язык, послышался воинственный рев ургала: то ли он пытался подавить боль, то ли доказать свою неуязвимость... а после что-то тяжелое обрушилось на голову Балорана. Мог ли он, подумать, что для юного дракона взрослый ургал достаточно серьезный противник?

Балоран еще никогда не ощущал подобного: достойного ответа от своей жертвы, и теперь дракон сомневался кто из них двоих - он или ургал - занял пьедестал хищника. Удар по голове повторился, но оказался слабее первого. Алый дракон освободил плечо ургала из плена створок стального капкана, заставив того оступиться. Кровь беспрепятственно покидала мощное тело ургала, а вместе с ней утекали и сила, и время, которое ему отвела Судьба. Балоран хотел было откусить голову вместе с заветными рогами-трофеями, но что-то остановило его. Он видел в крошечных глазах противника разум, видел боль, видел злость, наблюдал едва ли не свое искаженное отражение. Что-то не позволяло молодому дракону вот так вот запросто взять и лишить жизни того, кто осознает ее конечность. Балоран болезненно поморщился, борясь с демонами внутри себя. Он хочет убить... убить, чтобы доказать, но что он хочет доказать? Что мир жесток? Это и так известно. Он хочет доказать свою силу через жизнь слабейшего. Раньше это звучало сильно, но сейчас внушало некое отвращение. Сколько не силясь, а он, Балоран, никак не мог приказать себе оторвать голову ургалу. Зато ургал был не против отомстить за свою рану.
Неожиданно Балоран ощутил жгучую боль в ребрах Морзана, невольно сгибаясь под натиском опустошенных легких. Алый дракон с силой сжал челюсть, думая лишь о том, как избавиться от столь ярой муки. И как от нее спасти Морзана. Балоран тут же поднял янтарные глаза на Алого Всадника.
- Лучше позаботься о себе, - прорычал дракон, - и больше не пропускай удары. Не забывай, что у нас одна боль на двоих, - в интонации явно читался упрек, которым Бал пытался прикрыть то ли беспокойство, то ли нервы, сквозящие из недр его мыслей.
Раненный ургал в слепой ярости вновь кинулся на дракона, решив, что сможет отвлечь на себя внимание алого. Верно. Голова со смертоносными клыками у Балорана балы одна, но на этом арсенал его оружия не заканчивался. Злость и ярость вскипели в груди Бала. Никто не смел причинять боль Морзану, но эти твари решили, что сумеют отплатить мелкой монетой. В тот миг алый дракон решил, что даже их жизни не станут достойной платой. Тогда ему захотелось найти их поселения и сжечь вместе с детьми и женами... Дракон со свистом рассек воздух хвостом, с силой хлестнув ургала, нападающего сзади. Удар оказался столь точным и стремительным, что рассек живот дикаря. Его внутренности выскользнули из глубокого пореза, и как бы он не пытался удержать их дрожащими руками, они все равно уже лизали землю, проваливаясь сквозь пальцы.
Балоран развернулся, готовясь принять новый удар от ургала, нападавшего со спины, но невольно замер, в ужасе наблюдая плоды своей вспыхнувшей ярости. Алый пропустил удар сердца, наблюдая за тем, как его действия убивают. Впервые ни оленя, ни ради еды, а убивают разумное существо. Раньше это казалось незначительным, но сейчас, встретившись с реальностью один на один... Дракон почувствовал отвращение и непонятное отчаяние. Чувства были столь оглушительными и сокрушающими, что Балоран тут же закрылся от Всадника.
Суетливые шаги Морзана послышались совсем близко. Балоран медленно скосил стеклянный взгляд на него, не понимая, как избавиться от удушающего ощущения. Неужели он теперь убийца? Почему его это так взволновало? Он увидел столько боль и ужаса в умирающих глазах, но перед этим изумление. Ургал не думал, что его жизнь закончиться здесь и сейчас. Ровно как и Бал не собирался обрывать ее. По крайне мере так жестоко.
Впервые в жизни злость и ярость отступили на второй план, сменившись растерянностью.
"Что это за чувство?", - испугался Алый собственных ощущений. Ведь по своему обыкновению дракон всегда ориентировался на эмоции Всадника, а сейчас, всколыхнув свои настоящие чувства, а после закрывшись от Морзана, Балоран задыхается в своих сомнениях, страхах, родившихся из-за неожиданного убийства. Для него это непривычно, странно.
Затравленно оглянувшись, дракон неожиданно схватил Морзана передними лапами, а задними с силой оттолкнулся, поднимаясь в воздух. Балоран не думал, что эта ночь принесет в его жизнь столько неожиданных уроков, которые ему сейчас вовсе не хотелось усваивать. Но пришлось.
Пролетев несколько минут, Балоран опустился на лесной опушке, наконец-то отпуская Морзана из цепких пальцев на мягкий настил из мха. Странная пустота, сменилась гудящим одиночеством. Алый дракон непонимающе уставился на Всадника, а после, опомнившись, виновато потупил взгляд, сняв стену, которой сам же закрыл своим мысли. Ему нужно было что-то сказать, но сгусток смятения убивал все мысли на корню...

Алый дракон мерил шагами поляну. Когти его вспарывали землю, когда он, останавливаясь, ворошил пальцами влажную почву. С востока все еще тянуло гарью, но пламя уже затихало, а деревьям оставалось лишь дотлевать... Балоран, замерев, уставился в даль, вспоминая недавно пережитый ужас. В память мелькнули стекленеющие глаза ургала. "Не стану больше смотреть в глаза умирающему", - невольно пообещал себе Бал.
Неужели он сам обманул свои же ожидания? Мысли об охоте на разумное создание так долго возбуждала его разум, а теперь до боли противны даже упоминания. Неудивительно, что Балоран ни во что не ставит чужие чувства и даже не пытается понять, ведь его собственные порой противоречивы или вовсе необъяснимы. Алый вздохнул, опуская голову. Неожиданно на тело навалилась усталость, которую, находясь в беспокойном состоянии, дракон не замечал. Хотя... скорее всего он устал эмоционально, а не физически.
Послышался мирный голос Морзана, напоминающий ласкающий шепот ветра. Балоран, пересилив измену, поднял янтарные глаза на Всадника, встретившись с его голубым и карим. В огненных глазах читалась вина и смятение. Он все еще не мог совладать с бурей, возмутившей его спокойствие. И как бы мысли и чувства Морзана не говорили ему, что они виновны оба, что разделят этот груз, Бал чувствовал обратное. Да и не хотелось ему, чтобы Всадник ощущал ту же тошнотворную тяжесть в солнечном сплетении. Единственное, за что Алый был безмерно благодарен Морзану, так это за то, что он оказался сильнее, найдя в себе силы успокоить их двоих.
Когда Всадник провел ладонью по голове дракона, Балоран невольно качнулся к нему навстречу, уткнувшись носом в грудь. Устало прикрыв глаза, алый дракон поделился силой, чувствуя, как энергия хлынула за пределы его тела.
- Чувствовать все это ужасно, но ощущать твою боль еще хуже, - тихо произнес в мыслях Балоран, после того, как отпрянул от Морзана. - И пусть твои ребра залечит кто-то опытнее, чем ты, - недоверчиво прищурившись, потребовал алый. - Единственное, что я теперь знаю наверняка, так это то, что ты хорошо ломаешь тело, но никак не лечишь, - Бал попытался прибавить бодрости в мыслях, но получалось так себе. - Знаешь, теперь мне кажется, что это я стану травоядным, - с некой досадой заметил он.
Невольно дракон обратил взгляд на восток. И правда. Небо медленно, но верно разгоняло мрачную синеву, мерцание звезд становилось все прозрачнее...
Все-таки Балоран был прав: с Морзаном время и правда оттаивает, превращаясь в быструю воду.
Согнув лапы в локтях, дракон приглашающе пригнулся к земле, чтобы Всаднику было легче забраться в седло, а после взлетел, ловя мягкие потоки, чтобы дорога была плавной и не тревожила покалеченные ребра Морзана.

Предрассветный шлейф сырость осыпал крошечными капельками росы алую чешуя дракона, пока тот парил в манящей выси поднебесья. Утренние капли воды искрились мириадами бриллиантов, порой отливая кроваво-красным. Казалось, словно броня дракона покрыта россыпью драгоценных камней. Балоран крепко прижимал к телу когтистые лапы, позволяя становиться себе более опекаемым и маневренным, а вереница шипов, связанных между собой пунцовой перепонкой, помогали лавировать в воздушном пространстве с куда большим изяществом, чем позволяло мощное тело алого дракона. Сила и рев пламени вот его атрибуты.
Перепонки крыльев натянулись, когда Балоран скользнул на восходящий поток теплого воздуха. Тепло всегда стремилось ввысь, словно желая вернуться в огненную цитадель своей обители - к солнцу. Дракон плавными движениями синусоидой волны тоже, как и тепло, устремился в высоту. Раскованность воздушного пространства предрассветным ветром прогоняла сомнения, растворяла боль и страх, превращая их лишь в прах недавней ночи. И чем выше дракон взлетал, тем разреженнее становился воздух; тяжелее дышалось, но легче становилось на душе. И вот, когда горизонт перестал быть прямым, едва изгибаясь дугой, Балоран опрокинулся назад, отдавшись свободному падению.
Уши заложил гул рассекаемого ветра, Бал зажмурился, невольно заулыбавшись. Рассветные лучи прогоняли не только темноту ночи, но и душевные терзания, в которых еще совсем недавно захлебывался Алый. Но все проходит. День сменяет ночь.
Алый дракон резко раскрыл крылья, но сделал это слишком поздно и резкая боль ударила по мышцам в крыльях. Бал все еще не мог найти подходящего момента, чтобы прервать падение без последствий. Но Балоран знал, что все придет с опытом. Впервые алому дракону такой трюк вообще заломал крылья, и Бал рухнул в озеро; повезло, что он догадался обезопасить себя, иначе бы раскрошил тогда еще тонкие кости.
Дракон поморщился, а после аккуратно опустился землю подле пещер, взрыв когтями почву при торможении.
- Кстати об Оромисе, - вдруг вспомнил Балоран, переминаясь с лапы на лапу, ему отчаянно не хотелось попасться а глаза учителю в эти часы. Да и вообще. - Будет не справедливо, если он отчитает и меня, потому что, когда я вернусь на Вренгард, я получу от Глаэдра. А это в разы хуже. Эльфы тонкие натуры, а Глаэдр в праведном гневе страшен, - Балоран невольно поморщился, предчувствуя тираду золотого дракона.

Оромиса разбудил негромкий, но настойчивый стук в дверь. Так как сон у эльфов чуткий и похож скорее на блуждание души по неким незримым тропам, наполненным иллюзиями и видениями, Всадник моментально поднялся. За окном была беспросветная ночь. "Какими ветрами кого-то могло сюда занести в такой поздний час?" - думал он, накидывая домашний халат. Эльф на пороге был ему знаком, такой же как и он Мастер. Извинившись за беспокойство, эльф объяснил Оромису, что надо бы проверить присутствие учеников и рассказал, как сегодня дозорные города видели, как ближе к ночи из города вылетал дракон, вот только не придали никакого значения, пока позже, в окрестностях не загорелся лес. Размер дракона говорил о том, что это вероятно был ученик, ровно как и бездумность действий его дракона. Пока эльф вёл свой рассказ, Оромис заметил, какой же недвусмысленный у того взгляд. "Ага. Они уже всех проверили ментально. И теперь идут к тем, чьих учеников нет на территории." А тот взгляд, о да, в нем читалась некая усмешка. Еще бы, ничто не поднимает репутацию так, как неудачи коллег.
И вот Оромис стоял у дома Морзана, терпеливо дожидаясь его возвращения. Он даже на всякий случай постучал в дверь, надеясь, что это может быть ошибкой, но нет, тишина внутри не нарушилась. Он конечно мог бы и внутрь пробраться, но это было бы некрасиво. Оромис понимал, что ждать возможно придется долго, но он был терпелив. Эльф прислонился к каменной кладке, рядом с дверью и молча смотрел перед собой. Небо начинало светлеть. Всадник гадал, что же там могло случиться. Почему Балоран поджег лес? Причина по которой дракон в принципе прилетел к Морзану была очевидна. Было даже понятно, почему эта парочка решила полетать. Никто бы и слова не сказал, вернись ученик своевременно. Однако путешествия ночью и уж тем более самодеятельные выходки были запрещены.
На горизонте показалась едва заметная фигурка, которая постепенно приближалась у домам учеников. Оромис даже на таком расстоянии распознал в ней Морзана. Он молча смотрел, как тот осторожно прижимается к стенам домов и перебежками пересекает улицу. Так с прогулок под луной не возвращаются. Эльф отступил в сторону подальше в тень, однако остался на виду. Просто чтобы Морзан заметил его только у самого порога.

Оромис измерил юношу оценивающим взглядом. Так, одежда была чистой, а вот руки не особо. А еще от ученика сильно тянуло палеными волосами. Весёлый тон, с которым он обратился к своему учителю был не очень-то убедительным. Однако это внезапное приветствие немного сбило с толку эльфа. Он был уверен, что Морзан знает, почему его учитель здесь, однако имеет наглость притворяться невинной овечкой. Эльф скрестил руки на груди. Ему несомненно хотелось влепить Морзану затрещину, да такую, чтобы неделю в ушах звенело, но только после того, как тот объяснится. Он с неприязнью вспомнил, как шел по коридорам и буквально спиной чувствовал, как из всех приоткрытых дверей на него поглядывали другие наставники. Как будто он сам поджег этот треклятый лес, не иначе. И как будто бы до этого его ученики не совершали ошибок. Всем было крайне любопытно, чего же такого натворил его извечный повеса Морзан. Это выводило из себя даже такую скалу спокойствия, как Золотой Всадник.
- О, мой дорогой мальчик, я бы хотел спросить тебя о том же самом. Где ты, шейд побери, был? - он сделал жест в сторону двери в дом, - В прочем, ты торопишься домой, не так ли? Ну, заходи, поговорим внутри. Чаю мне заваришь.
Оромис не хотел, чтобы разговор был на улице. Не хватало, чтобы еще и ученики шептались потом у Морзана за спиной. К тому же, он должен был убедиться, что Морзан не ранен. Также его волновало, где же Балоран. Вдруг тот пострадал? Вдруг этот поджег был самозащитой от чего-то ужасного? Хотелось бы эльфу думать именно так, а не о том, что Морзан и его дракон сами искали себе приключения на одно место. В противном случае Всадник чувствовал, как его готово захлестнуть возмущение. Да оно уже успешно это и сделало, но пока эльф держал себя в руках.
Эльф машинально поправил волосы. Обычно его внешний вид был безупречен, но сегодня ночью ему было не до того. Серебристые пряди были слегка растрепаны и взъерошены, а одеяния надеты кое как, отчего выглядели помятыми. Еще одна причина, почему никому не стоит высовываться на улицу. Он присматривался к Морзану, как можно внимательнее, в надежде на глаз оценить, в каком тот состоянии.

- Я всегда скучаю, - с напускным недовольством пробурчал Балоран, словно давая понять, что это слишком очевидная вещь, чтобы тратить на ее обсуждение время. И теперь дракон понимал насколько его тоска может быть разрушительна и губительна для других, но поймет ли это Орден и наконец-то прекратит эту пытку, разрешив Балорану остаться в Илирии? Нет, конечно. Их уставы незыблемы, как корни гномьих гор. Сегодня один дракон вспыхнет, завтра другой Всадник начнет возмущаться, все это временно, а потому незначительно. Но только не злость Балорана. Она подобна вселенской тьме: бесконечна и превыше всего. Из чего следует, что алый дракон еще не раз испепелит что-то или кого-то лишь ради того, чтобы насолить Ордену, который так упорно запрещает ему делать то, что он желает больше всего на свете: быть с Морзаном.
Оромис какое-то время переводил взгляд с дракона на ученика. Балоран невольно подозрительно прищурился, понимая, что это не простая игра в гляделки. То ли эльф что-то искал, то ли не знал кого начать бранить первым. Впрочем, он мог делать и то и другое одновременно. Балоран невольно поежился под пристальным взглядом наставника. Мог ли он когда-нибудь подумать, что двуногое существо заставит его нервничать. Оромис был таким изящным, тонким, словно прутик, в сравнении со страшной мощью огненного дракона. Если бы не магия, что течет по венам эльфа - Балоран бы мог позавтракать  им; так что же заставляет нутро невольно дрожать в волнении? Балоран подозревал, что тут не обошлось без влияния Морзана. Хотя и свои собственные чувства оставлять без внимание было неправильно. При этом Алому казалось, что он вот-вот услышит в своей голове громогласный рев Глаэдра. Это волновало еще больше.
Когда Оромис все же решил, что разговор будет проходить непосредственно в доме Морзана, Балоран заволновался, понимая, что не сможет заползти туда и ему придется коротать время на улице, руководствуясь только острым драконьим слухом и эмоциями Всадника. Но перечить не стал: Бал не в том положении, чтобы диктовать свои условия. Да и вообще в Ордене он всегда чувствует себя не в том положении.
Неожиданно эльф шагнул к Балорану. Отвыкнув от общества двуногих, дракон невольно воспринял стремительные движения Оромиса, как вызов. Алый пригнул голову, непокорно взирая янтарными глазами исподлобья на Золотого Всадника. Оромис недолго всматривался в черты Балорана. И когда инстинкт отступил на второй план, дракон поспешно отстранился, вздернув подбородок.
- Кажется, он увидел, то что не стоило... - растеряно обратился Бал в мыслях к Морзану, силясь вспомнить что такого важного голова дракона могла показать наставнику.
Все-таки Оромис решил начать с Балорана. Дракон глубоко вдохнул, мужественно приготовившись выслушать все, что ему скажет наставник. Признаться честно, алый дракон никогда не слышал столько эмоциональности в интонации эльфов, но не время наслаждаться дебютом. Алый все еще силился сдержать подступающее недовольство. Кому нравится, когда его отчитывают. Но, когда Оромис заговорил о лишении жизни, дракон почувствовал, как его замутило. Алый опустил голову, до боли сжимая челюсть, пытаясь отогнать страшные воспоминания. Нет, ему было абсолютно все равно, что он сгубил мириады насекомых, растений и прочей живности, его заботила лишь одна: жизнь ургала, которому Балоран вспорол живот, не рассчитав сил. Алый дракон даже не вспоминал того, которому чуть ли не оторвал руку: всего его мысли и чувства сосредоточились на воспоминании того ужасного мига, когда взгляды убийцы и умирающего скрестились. Алый дракон в отчаянии загудел, пытаясь избавиться от ужасных воспоминаний, но они, как ни старайся, черным вороном кружились над головой.
Когда эльф напомнил о том, что Балоран без разрешения покинул Вренгард, дракон резко поднял голову, стеклянным взглядом уставившись на наставника. Алый решил, что с него довольно. В начале Оромис заставил вновь пережить эти страшные воспоминание (и дракону было плевать, что наставник даже и не думал давить на больное) - теперь упрекал в нетерпимой тоске, которая свела бы дракона с ума, не прилетев он к Морзану в ближайшее время. Балоран хотел молчать, но гнев сказал все за него.
- Каждый день кто-то умирает, смерть это естественно, - зло прошелестел дракон, уже жалея о своей несдержанности, - да и что мне эти деревья? - возмутился Балоран, - из пепла вырастут другие.
Когда логическая цепочка привела Оромиса к угралам, дракон почувствовал, как сердце пропустило удар, а после Балоран взглянул на Морзана.
"Он все понял", - в ужасе осознал Балоран. На мгновение у него появилось безумное желание схватит Морзана и снова улететь, как тогда. Теперь Алому казалось, что он всегда сможет вот так вот убегать от проблем.
В груди все клокотало от злости, но ни единого звука не вырвалось из горла дракона. В кое-то веки ему хватило терпения. Это скорее из-за удивления: Бал никак не ожидал, что эльф так поступит с Морзаном. Хотя, учитывая, что они натворили, они заслуживают большего наказания. Но Балорану было все равно. Его злило, что кто-то причиняет вред его Всаднику. Непозволительно.