Алый Всадник вновь погладил Бала. Сегодня это уже вошло в привычку, став ритуалом для поддержки и утешения. Дракон болезненно поморщился, предвкушая горький вкус предстоящего разговора. Если эти сгустки недовольства и злости можно будет так окрестить.
Морзан и Оромис направились в дом. Дракон почувствовал какую-то обидную досаду. Разве справедливо заставлять его засовывать голову в узкое оконное отверстие? Может для них, двуногих, оно было достаточно просторным, но его, Балорана, массивная голова едва ли могла с комфортом уместиться на узком подоконнике. Первые мысли дракона вели его к тому, чтобы и вовсе остаться неподвижным, демонстративно-нагло вздернув подбородок. Он бы так и поступил, если бы не Морзан. Каким бы эгоистичным не был Балоран, но своего Всадника он всегда ставил превыше всего: выше злости, выше боли, выше гордости.
Балоран скосил задумчивый взгляд на хвост, который в ярости плясал по брусчатке; шипы на нем были, как и пасть, окрашены кровью ургала. Единственное, чего боялся Бал, так это увидеть еще и ошметки внутренностей, а потому он лишь встряхнул хвостом, нехотя просунув голову в окно и устало опрокинув ее на бок. Сам же дракон удобно уселся  внизу, расслабленно растянув алые крылья.
Вздох, а вместе с ним в комнату ворвался угольный сгусток дыма, в котором плясали красные искры. Алый дракон и сама не успел осознать нарочно или нет он это сделал. Впрочем, за результат извинятся не собирался. Это вопрос темперамента.
Комната Морзана была в полном порядке, как и прежде, еще тогда, когда Бал помещался в ней или даже когда помещался на руках у Всадника. Теперь казалось, что это было слишком давно, словно минул не один десяток лет, но прошло всего ничего... Янтарные глаза изучающе скользнули по помещению. Да, Морзан и правда был аккуратен, что нельзя сказать о Бале. Не то чтобы он был неряхой, просто он был слишком ленив, чтобы приводить в порядок свое место. А если и случалось такое, то после дракон ничего не мог найти и чувствовал себя не комфортно. Все-таки в собственном хаосе жилось куда проще.
Когда Морзан устало сел, Балоран устремил взволнованный взгляд на друга, проклиная себя. Уже даже не важно было то, что Алый подверг опасности Всадника, решив, что охота на кулла - лучшее развлечение этой ночью, больше Бала злило то, что обладая такой огромной магической силой, он не мог ее использовать по собственному желанию. Если бы дракон, как Всадник, мог бы материализовать магические силы в заклинания - он бы усердно учил грамоту магии и без труда срастил бы сломанные ребра. Несправедливо. Зачем дразнить силой, потенциал которой все равно что свет в конце тупика?
- Все как Вы сказали, учитель, - осторожно начал Балоран, - мы испытывали себя.
Дракон на мгновение задержал огненный взгляд на Всаднике, все еще обеспокоенный переломом, а затем два желтых эллипса вновь обратились к Оромису.
- Но какой смысл в деталях, если ночь осталась в прошлом? - Алый дракон явно не хотел обнажать ужас и мрак минувшего. Но все же Морзан был ближе к Оромису, потому что эльф обучал его знаниям о ремесле Всадников, а значит Морзан должен решить сам раскрывать все подробности ночи или умолчать. Балоран же сделал свой выбор. Он ничего не скажет. Пока он не признавал убийства перед другим, оно было не таким тяжким, а потому казалось нереальным.
Когда Оромис вновь заговорил о том, что значит хорошо, а что плохо, дракон подавил тяжелый вздох, лениво полуприкрыв веки. Ему никогда не было и не будет дела до того, чем заняты другие драконы. Да пусть хоть друг другу глотки перегрызут, Балоран даже и кончиком хвоста не пошевелит. И даже угроза пустоты и всепоглащающей пустыни никак не волновали его: пока он не увидит и не прочувствует весь этот ужас на себе, он не будет задумываться об этом. Да, голод это плохо; да, бесконечные пески - тоже. Но ведь всего этого нет - только предположения, догадки и неясные прогнозы. Сегодня ветер раздувает пески, а завтра - нет. Балоран руководствовался до боли простым кредо, которое предполагало заботиться лишь о себе и о Морзане, не замечая как мир вокруг трещит по швам; их-то мирок всегда будет цел, казалось дракону.
- Я не брал больше, чем нужно, я брал ровно столько, сколько хотел, - почти неслышно прозвучал голос дракона где-то на задворках сознания.

Интуитивно Оромис прекрасно понимал, что его слова ученикам о природе, что об стенку горох. По крайней мере, пока что. Природа манит к себе людей немного иначе и многих на склоне лет. Однако его делом было рассказать, не важно, сколько лет понадобится, чтобы усвоить урок. Но если Морзан смиренно слушал, то Балоран просто поразил эльфа столь глупым и незрелым заявлением, эльф приподнял руку в предупредительном жесте, даже не посмотрев на дракона. Его что-то начал беспокоить Морзан, который бледнел буквально на глазах.
- Я не брал больше, чем нужно, я брал ровно столько, сколько хотел,
- Ты путаешь теплое с мягким. Брать столько, сколько хочешь, не значит необходимость. Твой эгоцентризм меня разочаровывает. - довольно твердо ответил Всадник.
Он молча выслушал их признание. Ох, как же он готов был вновь разозлиться, как же сильно повадки Глаэдра хотели взять над ним верх. Эльф не сдержал стона отчаяния и прикрыл лицо рукой, указательный и большой палец при этом массировали виски, у Всадника впервые за долгое время началась мигрень. Он подумал, что стал староват для таких эмоциональных переживаний. Хотя чего он ожидал? Это были Морзан и Балоран, пытающиеся испытать себя каждый удобный момент. Сколько еще таких выходокему придется пережить? Ну, почему нельзя быть хоть немного заинтересованными в чувствах окружающего мира, какими были его младшие - Бром и Сапфира? Он ведь годы готовил для этого почву, а сегодня он впервые позволил себе мысль, что все пошло прахом. Он ведь был больше, чем уверен, что он в авторитете у своих подопечных, так почему бы не пытаться его не разочаровывать? У Оромиса никогда не было своей семьи, но к ученикам он относился с той же теплотой, что мог бы к своим детям, пусть и не показывал эмоций без нужного на то повода. И Морзан был очень трудным ребенком, а Бал, как иногда говорил Глаэдр, казалось, не унаследовал той мудрости веков, что драконы передают друг другу по наследству, что закладывается в дракончика вместе с мозгом, сердцем и элдунари.
Всадник сидел молча, словно изваяние несколько минут, чтобы собрать себя по кускам и чтобы не звучать так, будто у него истерика.
- Вы. Испытывали. Себя. - он говорил, ставя паузу после каждого слова, в противном случае его голос начинал дрожать. Эльф убрал руку от лица и принял чашку у Морзана. Еще с минуту он молча пил чай небольшими глотками. Он был обжигающе горячим, но Всадник не замечал этого. Он смотрел куда-то в стену, изучая каменную кладку так, будто в ней содержался потайной шифр. - Так, что ты там говорил, Балоран про то, что взял столько, сколько хотел? Сколько жизней? - губы эльфа тронула полубезумная ухмылка. - И ты еще просишь опустить подробности вашей выходки? - он выразительно посмотрел на дракона, а затем на Морзана, который выглядел совсем пришибленным, и напоминал замерзающего воробушка, - Вы двое совсем не понимаете, чем ваша выходка аукнется? Вы несете ответственность перед Орденом. Вы нарушили перемирие. Вы напали на ургалов, не так ли? Как я понял, как следует получили сдачи. У тебя пасть в крови, а меч Морзана возможно торчит в чьей-то плоти. Вы преступники, вы это осознаете? И ваша глупость вам далеко не смягчающее обстоятельство. Однажды одно единственное убийство развязало страшную войну между эльфами и драконами, вы хотите вписать свои имена в историю, как зачинщики новой? И... - Всадник сменил гневный тон на более мягкий, - Вы двое могли потерять друг друга этой ночью и что-то мне подсказывает, что вы это осознаете, - эльф вздохнул и закончил совсем тихо, - и я мог бы потерять вас. А я бы всю свою бесконечную жизнь винил бы в этом себя, - он отставил чашку на стол, и встав, подошел к Морзану. Он все это время следил за ним и не мог не услышать настораживающего булькающего кашля.
- Скажи мне, только честно, ты ранен?
Оромису не хватало, чтобы Морзан и здесь заупрямится, а это могло кончиться трагедией. Что до наказания, то он думал об этом. Мысль отправить их садить деревья действительно казалась ему здравой. К тому же, Оромис не мог допустить, чтобы их судили. Наказание Ордена будет куда более жестким. Придется взять на себя этот вопрос и всеми силами постараться выставить случай, как самозащиту. Ургалы были вспыльчивы и могли впасть в ярость от самых невинных действий. Так что, все можно было выставить в этом свете. Главное, чтобы Оромис знал всю правду, чтобы его не могли подловить обстоятельствами, о которых он будет не в курсе.

Опять это вездесущее "должен". Балоран тяжело вздохнул, с недовольством взирая на Морзана янтарными глазами. Впрочем, он понимал Алого Всадника (единственного, кого Бал вообще хотел слышать и понимать). Морзан устал. Возможно, сильнее, чем сам красный дракон. Ведь магия тратит в разы больше сил, чем примитивный, но смертоносный взмах хвоста, занесенный ради убийства. К тому же Морзан вылечил вмятину на голове дракона, но не сумел срастить себе кости ребер. Ему становилось тяжело дышать, а чуткий слух дракона слышал недобрый свист при вдохе и выдохе. Сконцентрировавшись на ощущениях Морзана, Балоран почувствовал, как в груди что-то давит, сковывая дыхание. Отвратительное ощущение. Дракону тут же захотелось разорвать себе грудь лишь бы освободиться от оков ядовитой тяжести, но он отвлекся, боясь, что когти сами вскроют пластины на груди... Густой аромат заваренный трав защекотал нос, почему-то раньше Бал не обращал внимание на запах чая, заваренного Морзаном; впрочем, ничего особенно в этом запахе Алый не сумел отыскать: он ощущал ароматы трав, что под неизбежной диффузией превратились в отвар, называемый чаем. К сожалению, дракон слишком ясно различал запах каждого отдельного ингредиента, чтобы суметь связать их в композицию. Не под это было заточено его обоняние, а под четкие грани между запахами. Все-таки он был охотников, а не гурманом. И пусть он не постиг прелестей чая, зато точно знал: запах страха ярче всего под дождем.
"Головы может у них и крепкие, а животы - нет", - про себя отметил Балоран, вновь устало опустив шею на подоконник, а голову завалив на бок. В следующий раз будет бить именно туда. Да и вообще, у любого живого существа живот - слабое место: там всего лишь мышцы пресса, а в голове целая черепная коробка. Раньше Бал всего предпочитал целиться в голову, но живот - тоже неплохое решение. Хотя, шею тоже не стоит упускать из виду. Она не такая твердая, как голова, но при этом держит важнейшую часть тела. Дракон задумчиво клацнул зубами, выпуская облако дыма. А если колени вывернуть в другую сторону... Неожиданно Балоран почувствовал голод.
Когда Оромис заговорил, Бал, обратив слух на учителя, поднял взгляд. Почему-то шанс избежать наказания оставлял его равнодушным. Казалось, что Алому уже все равно. их накажут в любом случае, так какая разница как? Зачем увиливать, если длань судьбы все равно прихлопнет убийц? Балоран и сам не понимал, что за лень и пессимизм в нем проснулись. Может в нем говорит усталость?
- М-м-м... запретят, - бесцветно отозвался Бал. Для него ничего не менялась. Он даже сегодня мог покинуть остров только с чужого разрешения, так в чем разница? Магические путы лишь еще больше раздразнят в нем злость. И в итоге Балоран решит утопить Вренгард. - Если не избежать наказания - какой смысл во всем этом? - устало протянул дракон. - А... впрочем, не важно, - лениво отмахнулся он, совсем потеряв интерес и сосредоточенность. В своих мыслях он уже доедал пойманного оленя, ложась спать.
Балоран все еще не понимал почему нужно наказывать за убийство тех, кто убивает диких варваров. Разве они с Морзаном не сделали одолжение миру, избавив его от нескольких монстров? Ну и что, что сами они при этом стали ни чуть не лучше тех, кого так презирают. Они ведь способны вернуться на тропу света, а вот в сердцах ургалов кромешный мрак. Иногда, чтобы сражаться с тьмой, нужно стать такими же, как она. Так казалось Балорану.
Когда Оромис коснулся Морзана, Алый дракон нахмурился. Правду говорит эльф или утрирует? Балоран чувствовал тяжесть в груди и беспокойство, но не страх потери. А вот тогда, в лесу, он ощущал. Каждой клеточкой тела этот панический ужас. Должно быть Оромис играет словами... А если нет?
Балорану надоело одаривать Алого Всадника своей жалостью, которая и так являлась эфемерной частью красного дракона. Он грозно оскалился, обращая окровавленную кровью ургалами пасть к своему Всаднику.
- Делай, как он сказал, - низко прорычал Балоран, сверкая огненным взглядом, - иначе я соскоблю кожу с ребер, чтобы посмотреть что от них осталось, - алый дракон беспощадно уставился на Морзана, понимая, что с ним, в такой ситуации, иначе нельзя. Под предлогом угрозы ему просто некуда будет деваться, а если его просить - он может включить свою треклятую гордость, как сделал пару минут назад.

Дракон вдруг стал выглядеть так, будто ему все на свете безразлично и эта перемена действительно выглядела внезапно и Оромис в недоумении повел бровью.
- Несомненно вы будете наказаны, вот только мной, а не другими Всадниками, что возможно чрезмерно снисходительно с моей стороны. Поверьте, так будет лучше для всех. Так что, давайте с самого начала: чья это была идея, полезть к ургалам?
Когда Алый ящер выпустил облако дыма прямо в комнату, эльф помахал перед лицом рукой, отгоняя дымовую завесу от себя и с упреком глянул на Бала. - Смотри пламя так не выдохни, оставишь Морзана без имущества. - Оромис даже не стал добавлять то, что пускать дым в помещении было дурным тоном.
В целом, душевное равновесие начало вновь укрепляться, это не могло не радовать эльфа. Он не любил злиться. Обижаться сколько угодно, но никак не злиться. Даже последние попытки Морзана упрямствовать нисколько не всколыхнули его. На сердитый взгляд юноши он ответил своим, полным непоколебимости. Эльф привык добиваться от учеников того, что он от них требовал, хоть его совсем нельзя было назвать тираном.
Кашель Морзана звучал жутковато, и Всадник испытал внутреннее облегчение, когда поддавшись уговорам, юноша все-таки стянул с себя рубашку. Ну, а может дело было в том, что он испугался, покашляв кровью, которую попытался тут же скрыть, вот только Оромису и видеть ее было не нужно, он начал понимать, что происходит.
- Говоришь, ребра, значит, - задумчиво протянул Всадник, разглядывая живописные кровоподтеки на груди ученика. Прямо в центре красовался синюшный след от удара. "Нога или кулак. Хорошо, хоть не рогами" - подумал Оромис. Остальные следы, более пурпурные в двух местах выглядели так, будто что-то пыталось вспороть тело Морзана изнутри. В одном месте грудная клетка будто образовывала ступеньку. Он осторожно коснулся пальцами этого деформировавшегося участка. Обломки рёбер действительно готовы были вспороть юноше кожу, будто медвежьи когти. Эльф нахмурился. Кашель явно вызывало не это. Он наклонился и прижался остроконечные ухом к груди Морзана. Прикрыл глаза, прислушался. Одно из легких явно работало с перебоями. - Судя по всему, у тебя в легкое воткнулся осколок. Это крайне опасно. - прокомментировал он, распрямляясь. Теперь он положил правую руку, отмеченную Гёдвей Игнасия, на самый центр места, куда пришелся удар. Всадник прикрыл глаза и сосредоточился, нужно было составить заклинание, при чем сложное. Сначала легкие. Эльф начал шептать заклинание, наиболее точно описывая задачу. Он призвал кровь вернуться туда, откуда она хлынула, он заговаривал осколок выскользнуть из мягкой ткани и вернуться на место, осторожно, не распоров еще что-то на своем пути. Теперь переломы. Оромис буквально заставил ребра стать мягкими, будто расплавив, а затем вновь затвердеть, уже полностью целыми, вернувшимися на место. Он даже на синяки сил не пожалел, убрав их без следа. Когда он открыл глаза, грудная клетка юноши выглядела так, будто никакой ургал никогда не покушался на ее целостность.
- Вот теперь совсем другое дело, - отметил эльф, отнимая руку от груди и садясь на свой стул обратно. На него накатила легкая усталость,  магия все же потребовала кое каких сил, - Тебе очень повезло, что ты так долго продержался с такой раной. Легкое могло сжаться, перестав работать, и ты бы довольно быстро скончался, не успев себе помочь.
Пока Морзан стоял перед ним без рубашки, эльф про себя отметил, что тот скоро совсем перестанет походить на подростка, и не за горами тот день, когда тело его полностью окрепнет, потеряв остатки подростковой нескладности. Широкие плечи визуально сделают Алого Всадника мощнее. Оромис нисколько не удивился бы, если в один день его ученик стал бы практически одного с ним роста. Эльф потянулся к своей чашке с недопитым чаем. Он намеревался все-таки услышать рассказ о том, что в точности происходило этой злосчастной ночью.

Отредактировано Оромис (2016-09-13 18:45:13)

- Нет чести в том, чтобы отбирать рога у тех, кто не может дать отпор, - пробурчал алый дракон, бесцветно уставившись в пол. Почему он все еще продолжает возмущаться. Сейчас он был утомлен, но все равно вспыхивал, подобно тому, как тлеют угли, изредка загораясь алым.
"Прыгнул и жив" в мыслях откликнулись слова Морзана. Балоран сокрушенно закатил глаза, выдыхая густой дым не в силах совладать с подступившим гневом и отчаянием. Алый дракон все еще не понимал, как можно быть таким безрассудным, обладая хрупким человеческим телом. Да, Морзан был крепок. Но не для дракона. Балу он казался все равно что тонким стволом тех самых деревьев, которые он сжег этой ночью. Для Балорана все двуногие казались слабыми или закуской. Их спасал лишь магия, бурлящая в жилах, а Морзана - нерушимая любовь Балорана.
"Состояние аффекта?" - про себя возмутился Балоран. Впрочем, если это была вспышка гнева - все хорошо, а если страха - алый дракон будет яростно отрицать слова Оромиса. Нет, он никогда не признается, что боялся. Даже себя в этом сложно убедить.
Услышав о работе, дракон высунул голову из кона, страдальчески вздыхая. Ну уж нет. Его когти изогнули природа не для того, чтобы он землю пахал, а для того, чтобы он рвал плоть своих врагов. Пусть садоводством занимаются эльфы, раз им это по душе, а Балоран не станет зря тратить силы и время на то, что могут сделать другие. Сапфира, например, куда бы лучше подошла для этой работы. Хилая ящерица да к тому же травоядная. Во всем Ордене не сыскать лучшего кандидата. Это мысль развеселила Балорана, но не на долго. Чувства неизбежности не отпускала. Ему и правда придется пахать землю. Уже мысль об этом звучала унизительно...
Нужно как-то избежать этой постыдной участи. Дракон нахмурился, задумчиво отбивая хаотичный ритм кончиком хвоста. Он, пожалуй, мог чихнуть так, что "нечаянно" спалит пол рощи. Тогда его и близко к садам больше не подпустят. А еще он мог показать чудеса своего мощного тела, которое не всегда аккуратно вписывается в узких пространствах. Придавить несколько десятков деревьев для него ничего не стоит. А это, опят же-таки, может избавить от работ. А если попробовать и то, и другое одновременно - Бал был уверен, что его тут же отправят на остров. Идеально.
- ...Если они не кого-то нападут в ближайшее время, то виноваты будете вы, - на это Балоран лишь равнодушно взглянул на наставника повернув голову в сторону окна. Ему было откровенно плевать, что будет с другими. Алого всегда заботил лишь его небольшой мир, где могли поместить только он да Морзан.
Балоран вновь заглянул в окно.
- Какие-либо вопросы?
- Глаэдр говорил мне, что вина биполярна и делится между двумя. Не бывает одного виновного. Мы с Морзаном виноваты - мы одна сторона, кто же тогда вторая? - Алый прищурился. - Ургалы или Орден?
Последнее слово Балоран выделил особой интонацией, перед тем, как вновь растворится в сумерках рассвета. Он не хотел слышать ответ, потому что для себя уже знал его. Орден виновен. Виновен во всем.