"Коротколапый опарыш", - гневливо подумал Балоран, застав черного птенца за бездельем, а безделье для Алого - худшее, что может делать дракон. Бал, оскалившись, степенно, но в тоже время решительно, двинулся к Шрюкну; рубиновая чешуя угрожающе сверкала, когда стальные мышцы огромного дракона перекатывались под надежной броней; трещины грудных пластин загорались огненными цветами, казалось, что между чешуей дракона лениво струится обжигающая магма. Перед тем, как извергнуть огонь, Балоран напоминал оживший вулкан.
- Поднимайся, ящерица, - пророкотал низкий леденящий кровь в жилах голос алого дракона, перед тем, как огненный заряд ударил Шрюкна по ребрам. Была бы воля Балорана, он бы даже не посмотрел в сторону сломанного дракончика, но алый понимал, что ему нужно пушечное мясо, когда дело дойдет до настоящих сражений. А чтобы черного не разорвали в тот же миг, когда он выйдет на арену страшной битвы, его нужно было обучить стойко терпеть удары и хотя бы развить в нем желание отбиваться. И в тоже время Балорану все чаще хотелось испепелить Шрюкна, чтобы не тратить время на эту грушу для битья или утопить, или сбросить на скалы. Ему, Алому, уже начинала наскучивать роль няньки. Пусть Гальбаторикс найдет себе нового дракона, более целеустремленного, более злого. В этом он преуспел. А еще лучше пускай проваливает и оставит его и Морзана в покое. Злость росла и крепла, питаясь мыслями Балорана. В какой-то степени рубиновый дракон считал себя несправедливой жертвой действительности, совсем не думаю о чувствах Шрюкна, которому приходится в разы хуже. Бал не глуп, он знает боль в груди черного дракона, но игнорирует. Раз Шрюкн не сумел превратить свою боль в нечто большее - он слабак и заслужил все, что с ним происходит. И произойдет.
Всего лишь в одно мгновение Балоран определил, чем занять сломанного дракона сегодня. Алый за долю секунды расправил пару мощных крыльев и, грубо схватив птенца изогнутыми когтями, принялся стремительно набирать высоту. В ушах назойливо свистел ветер, который тщетно пытался затормозить поразительную скорость алого дракона, взмывающего в пепельно-серую высь цвета холодной стали. Крылья, разрывая воздушное пространство, рождали громогласный гул, напоминающий раскаты грома; вся лесная живность в страхе приросла к земле, в ожидании грозы.
Пока еще маленький Шрюкн оказался легкой ношей для алого дракона, а потому он легко забрался так высоко в небо, что пики остроконечных сосен напоминали торчащие иглы.
- Сегодня ты научишься достойно парировать атаки в небе, - констатировал Балоран, нетерпеливо сжимая одной из лап горло черного дракона. - Все драконы стремятся напасть сверху, эта позиция выгоднее и заранее дает преимущество победителя, но запомни: любая стена тупика - иллюзия, которую воздвигает проигравший в оправдание собственной беспомощности, - в голосе звенело бесцветное безразличие. Балоран не был Глаэдром, ему не было дело до успехов Шрюкна. Алый дракон просто делился знаниями, а усваивать их или нет - решение черного дракона. - Позволь своему противнику подняться выше тебя. Предвкушение победы ослепляет. Когда ты почувствуешь, что противник готов обрушиться на тебя, повернись к нему и окати огнем. Это ослепит твоего врага, а в лучшем случае - лишит чувства пространства.
Как только Балоран закончил, он тут же отпустил Шрюкна в свободное падение, а сам принялся набирать еще большую высоту для атаки.

Каждый взмах крыльев нес за собой страшный гул мощной воздушной волны. Алый дракон, поднимаясь выше, чувствовал приятный запах озона. Тучи сгущались, и скоро небесное чрево разорвется, извергнув воды на леса Алагейзии. Об этом говорили и птицы, сменившие планку высоты из-за насекомых, которые стремились мельтешить по ближе к земле, ведь любая капля для них все равно что валун для дракона.
Балоран вновь задержался на высоте, осматриваясь вокруг. Последнее время дракон всегда был настороже, всегда под властью подозрительности, а потому не приходило и дня, чтобы Алый не высматривал опасность на горизонте. Ему все казалось, что он вот-вот увидит сияющие доспехи Всадников Ордена и их драконов, но небесная линия, к глубокому облегчению Алого, оставалась чиста и непорочна, как прежде. Возможно, Морзан был прав, и Балорану стоит приструнить свою феноменальную подозрительность.
Дракон вновь обратил взгляд вниз, ища черную чешую Шрюкна. Балоран, конечно, мог гордиться своей кроваво-красной чешуей, которая мерцала всеми оттенками рубина, как Сапфира восхищается своей голубой броней, но только не сейчас. Сейчас Балоран не задумываясь променял бы великолепие алой чешуи на невзрачный грязно-коричневый, чтобы слиться с ландшафтами гор и лесов. Единственное, что могло спасти алого дракона, так это пожары. Только тогда и только тогда Балоран сольется с природой в гармоничное целое.
Балоран непонимающе нахмурился, наблюдая за тем, как Шрюкн парит над землей, а после и вовсе опускается на нее. Алый дракон невольно полыхнул пламенем, озарив небосвод, едва ли не захлебнувшись возмущением.
"Остолоп!" - в мыслях прорычал алый дракон, разгневанно рассекая хвостом воздух. В следующую секунду Балу захотелось свернуть шею слабоумному птенцу или извергнуть пламя прямо в его пасть, чтобы сжечь изнутри, или разорвать на двое... В общем, чтобы осознать, что расправа над сородичем - не выход из положения, точнее не лучший выход, Балорану пришлось немного покружить в высоте, чтобы отрезвить разум. Иногда Алый дракон просто не мог поверить, что Шрюкн настолько туповат; ему казалось, что черный нарочно злит его. И этот факт злил еще больше.
Из груди вновь вырвался мощный сгусток огня, сопровождаемый разгневанным ревом. В какой-то момент Балоран даже пожалел, что на горизонте нет Всадников Ордена: ему было просто необходимо сорвать лицо с чужого черепа.
Спустя какое-то время, Балоран все же спикировал к Шрюкну, держась на расстоянии. Алый дракон просто боялся не выдержать и выдавить из птенца внутренности. Убедившись, что жажда убийства умерила свой пыл, дракон сдержанно приблизился к дракону Гальбаторикса.
- Какое из слов "парировать атаки в небе" тебе не понятно? - прошелестел низкий голос, срывающийся на приглушенное шипение, в янтарных глазах вспыхнули злость и возмущение. - В небе, крысеныш!
Дракон почувствовал, как в груди закипает ярость. Этот глупый вид Шрюкна раздражал до глубины души. Да простит его Морзан, но не за горами тот день, когда юный дракончик падет, не успев вкусить плод жизни.
- Если я говорю, что ты парируешь атаки в небе, значит твои крылья не должны быть сложены за спиной, а лапы не должна касаться земли. Разве это за гранью твоих возможностей? - из ноздрей повалил черный дым и вспыхнул сноп искр. - Тебе плевать на обучение ровно как и мне. Но Морзану и Гальбаториксу - нет, - алый тяжело вздохнул, устало прикрывая веки, а после проговорил уже спокойнее, равнодушнее, - еще один промах и кину тебя в гнездо летхблаков, - это была не пустая угроза. Балорану было плевать, что скажет Гальбаторикс. Пусть захлебнется в собственном гневе. Так даже лучше.
Дракон недолго помолчал, давая возможность Шрюкну усвоить информацию, а после добавил, - если понял - поднимайся в небо.

На мгновение Блорану показалось, что его собственная злость отразилась в пустых глазах черного дракона. Алый уже успел заметить в манере птенца привычку копировать все, что он видит. А что ему оставалось? Он ничего не знал, ничего не понимал. Его выдернули из покоя, бросив в самое пекло стремительно и не предупреждая. А чтобы выжить нужно уметь приспосабливаться. За эту ниточку все это время и цеплялся Балоран. Именно эта черта Шрюкна, всплывающая в подходящий момент, останавливала алого дракона от убийства сородича. Вот если бы черный еще сумел перенять понимание неверности и изломанности своих тела и души, Алый смог бы, пожалуй, признать его своим союзником против несправедливости, который Балоран так ненавидел и горячо мечтал изничтожить. Шрюкн никогда не ощущал той тесной связи со Всадником, которой дорожит каждый дракон Ордена. Связь между Гальбаториксом и Шрюкном неправильная, она уродлива и безобразна, а потому позорит древний договор. Если бы только черному дракону удалось это понять, Балоран помог бы ему восстановить справедливость. Но Шрюкн не хотел понимать. Он вообще ничего не хотел. Или Алый дракон просто, как всегда игнорируя чужие чувства, просто не замечал робких желаний дракончика.
Балоран в сдержанной злобе клацнул клыками, отворачиваясь от птенца.
- Злость мотивирует, - в голосе дракона даже можно было уловить одобрение. Или это лишь мираж? Дракон скосил янтарные глаза на съеженное тело Шрюкна, с недовольством замечая, как тот снова становиться безвольной тряпкой, теряя запал гнева. Где же та самая струна, которая заставит этот сгусток неуверенности обнажить клыки? Балу тяжело было копнуть глубже, ведь его никто никогда не заботил. Так зачем все менять сейчас?
Неожиданно настрой Шрюкна изменился. Алый дракон с подозрением проводил его взглядом, уловив в интонации ученика небывалую решимость. Такого прежде не было. Балоран недоверчиво прищурился, не сводя хищного взора с обсидиановой чешуи птенца. Неужели рычагом к неожиданным порывам является Гальбаторикс? Балоран сразу вспомнил тот день, когда ему впервые удалось понять чувства другого за счет собственных переживаний. Это было давно... или Алому только так казалось. Ведь после того, как они ударились в бега, дракону казалось, что наступила иная эра, словно он родился заново. Родился предателем, оставив прошлую жизнь в Ордене где-то на задворках памяти... Но тогда, в пещере, ему удалось понять Сапфиру. Он понимал ее одиночество, потому что также остро переживал его сам. Неужели Шрюкн тоже связан преданностью и любовью к своему Всаднику? Балорану было тяжело это представить. Разве их искусственная связь, принудительная воздвигнутая между драконом и Всадником, могла быть такой же чистой и верной, как у них с Морзаном? И все же Бал понимал: для дракона Всадник всегда превыше всего. Возможно, и этот сломанный дракончик того же мнения.
Балоран лукаво прищурил глаза. Он редко прибегал к хитростям, ведь ему это было ни к чему. Но сейчас, пожалуй, стоило сменить тактику, раз жестокая и грубая сила исчерпала себя.
- Есть все-таки на свете такая сила, которая способна убить твою бесполезную флегматичность, - проникновенно проговорил Балоран, решая не спешить отрываться от земли. Дракон размеренно прошелся вперед, чтобы не задирать голову при разговоре.
- Гальбаторикс, - констатировал Алый, опустившись на землю. - Ты хочешь чувствовать его признание, его веру в тебя. Как у нас с Морзаном. Когда-то давно Морзан нашел меня, он был уверен, что я его дракон, а я был уверен, что он мой Всадник. Все это была естественная часть древнего договора, которая рождает эту связь: одни мысли, одни стремления, одна радость и одна боль. Всадник и его дракон все переживают вместе. Я чувствую все. Даже мельчайшие колебания в душе Морзана, которые он сам может не заметить. Я знаю его лучше, чем себя. Он единственный, кто стоит над всем сущим. Я полностью доверяю ему и вверяю себя ему, как и он. Вот что значит быть Всадником и драконом. Единство, понимаешь? - в голосе Алого не читалась прежняя злоба. Голос был бархатист и умиротворен. Такой тембр никто не мог услышать. Никто кроме Морзана или тех, кому Бал говорит о Морзане и их связи, а такого прежде еще не случалось.
Балоран задумчиво вздохнул, чувствуя, как неожиданная тоска всколыхнула его нутро. Он хочет увидеть Морзана. Ведь сейчас, в бегах, он единственная его отрада. Хотя, так было и прежде. Так было всегда.
- Что же касается тебя, Шрюкн, - янтарные глаза впились в парящего дракона, - ты тоже выбрал себе Всадника, и ты его  также любишь, как я люблю своего. Но твоего Всадника больше нет. Он мертв, а ты не смог его защитить. Но в этом нет твоей вины: ты был слишком беспомощен, чтобы защитить даже себя, - Алый надеялся, что Шрюкн сможет вспомнить ту боль, которую пережил при смерти своего истинного Всадника, наконец осознав, что Гальбаторикс ему не друг. - Ваша связь с Гальбаториксом - это самая большая и страшная иллюзия твоей жизни. Вы никогда не станете единым целым, потому что когда-то часть вас умерла. Ты думаешь, ты первый дракон Гальбаторикса? Ложь. У него была драконесса, но он убил ее. Убил своей идиотской тупостью, - Балоран не сдержался, сорвавшись на приглушенное шипение. Почему-то этот факт злил его. Или его злил сам Гальбаторикс?

Балоран чувствовал растерянность и сомнения Шрюкна. Впервые за долгое время черный дракончик ушел мыслями дальше своей скорлупы. Такой полет чувств делал его живее и умнее в глазах Алого, потому что в своем обычном состоянии безвольного тела Шрюкн напоминал тухлое мясо.
Алый дракон задумчиво уставился на черного дракона. Какую цель он, Балоран, преследовал. Хотел разозлить или открыть правду. Может в начале основная цель была исказить спокойствие птенца, вызвав в нем зависть, а после - гнев. Но сейчас, заметив сквозняк рациональности в пустой голове Шрюкна, Балоран решил, что его порывы были не столь лаконичны и примитивны, как казались на первый взгляд. Больше Шрюкна Алого раздражали лишь Орден и Гальбаторикс. Орден еще вынужден ожидать праведного гнева, а Гальбаторикс изо дня в день мозолит глаза, зля Алого одним лишь присутствием. Раньше Балу было плевать на других. Но сейчас ему впервые хотелось причинить бол не ради собственного удовлетворения, а ради боли. Душевной или физической для Гальбаторикса. Шрюкн единственный (пока единственный) пусть. Хотя, зная их извращенную связь между драконом и Всадником, Балоран не был уверен, что Гальбаторикс испытывает какие-то теплые чувства к своему новому дракону.
Новый дракон. Звучит ужасно.
Закончив раздумывать, Шрюкн вынес свой вердикт. В какой-то степени он был прав. Иного Всадника и правда не было. Но это не повод принимать фальшивку. Впрочем, Балоран не был тем драконом, который станет маяком в непроглядной тьме. Он сам есть воплощение кромешной тьмы, бесконечной и невыносимо плотной. Ничто не может выйти за горизонт ее событий, но попадая туда - становиться ее частью.
Сапфира бы помогла. Едиснтвенное, чем может помочь Балоран, так это убить. Смерть - спасение. Единственное и окончательное. В это верил Алый. А сломанная душа Шрюкна нуждалась в вечном покое. Когда-нибудь он его получит. Впрочем, как и все они.
Черный дракон требовал. Это могло бы понравится Балорану, если бы он от чего-то не был так раздражен. Алый, конечно, всегда был раздражен, но сегодня после разговора (если это так можно назвать) со Шрюкном его чувства были иными. Это напоминало разочарование и досаду. Отвратительно.
Балоран вжал голову в плечи, прикрываясь от потока огня крылом. Когда сквозь рев пламени послышался хлопок раскрывшихся крыльев, а жар стал накалять, Алый дракон резко раскрыл крыло, захватывая юного дракона в плен мощного потока и перенаправляя его, а сам тем временем оторвался от земли. В итоге Балоран просто поменял их местами, оказавшись над Шрюкном. Не успев и несколько мгновений повисеть в воздухе, дракон обрушился на птенца, прижимая его к земле изогнутыми когтями.
- Ты определись какую маску носишь: сломанного птенца или фальшивого Всадника, - низко прорычал Балоран, нагибаясь к самому уху Шрюкна, - перепады твоего настроения утомляют.